"Поведаю историю, которую рассказал мне один пожилой человек. Живу я в старом доме на улице 25-го Октября. Дом этот построили пленные немцы в 1946 году. Известен он как дом артистов, которые некогда здесь проживали в коммунальных квартирах. Теперь коммуналок нет,
и квартиры занимают отдельные семьи. Моя квартира трехкомнатная, но расположение имеет довольно странное: кухня маленькая, вытянутая, а комната, что примыкает к кухне, - квадратная, просторная. При переезде в эту квартиру выяснилось, что дом построен по немецкому проекту, а у них, немцев, не принято есть на кухне, она предназначена лишь для приготовления пищи. А вот квадратная комната - это столовая, и, стало быть, квартира не трех-, а двухкомнатная. Странной для меня была эта информация, однако мы, русские, живем на свой лад.
Однажды в нашей квартире раздался звонок. На пороге стоял, опираясь на трость, преклонного возраста человек, под руку поддерживала его моложавая женщина. Увидев меня, женщина стала торопливо и сбивчиво объяснять, что это ее отец, живет в Москве и более 40 лет не был в Перми. И вот теперь приехал в город своего детства, чтобы пройтись по улицам, посетить кладбище, где похоронены родственники, и очень хочет побывать в родных стенах, потому что эту самую квартиру в 1947 году получил его отец. Мужчина все это время кивал головой. Конечно, я пригласила войти нежданных гостей. Пожилой человек молча и медленно осматривал каждую комнату, дрожащими руками гладил стены, долго глядел в окно. Заговорил он, когда очередь дошла до кухни: "Здесь вот стояла печь, греться я около нее любил, а теперь плита, и нет того уюта".
А дальше рассказал такую историю. Во время войны он жил в юнгородке, который располагался около нынешнего завода "Пермские моторы". Подростком по 18 - 20 часов стоял у станка. Там же, на заводе, работали его родители. Часто отцу приходилось отвозить продукцию завода на фронт. Сразу после войны в Пермь прибыло много пленных немцев. Они были совсем не похожи на завоевателей: грязные, небритые, одетые в длинные шинели, колоннами, в сопровождении солдат с автоматами, прошли они от станции Пермь II по городу. Жители Перми выстроились вдоль улиц посмотреть на это шествие. И хотя у многих пермяков с этой войны не вернулись родные, пленных немцев было жалко.
А немцы стали строить в Перми дома. В трудный послевоенный период они, конечно, недоедали и с наступлением уральской зимы мерзли и болели. Ребята прибегали на стройку, приносили пленным еду, лекарства, махорку, собирали по соседям и знакомым теплую одежду. Немцев было человек 40, охраняли их солдаты, которые в общем-то тоже сочувствовали нелегкой доле пленных. Работали они без подъемных кранов и особых приспособлений, по 12 - 14 часов в день. Зимой обогревались у костров, играли на губных гармошках, топили снег и пили кипяток.
Родители не препятствовали общению своих детей с немцами, к тому же знали, что большинство из них - из среды интеллигенции: учителя, врачи, инженеры; всеобщая мобилизация в Германии сделала их солдатами. Вскоре ребята сносно изъяснялись на немецком языке, а немцы могли кое-что сказать по-русски.
Говорят, среди пленных был преподаватель Академии живописи, которого освободили от строительных работ, он выполнял местным начальникам копии со знаменитых полотен.
Немцев-медиков привлекали для лечения больных пермяков. Вот ведь как обернулось: политика государств противопоставила народы, заставила стрелять друг в друга, а здесь, на Пермской земле, эти же люди относились друг к другу без всякой вражды.
Сначала строительство шло быстро, но так как домов в округе возводили сразу несколько, начались перебои с кирпичом. В конце 30-х годов была взорвана церковь Вознесения. Она находилась на месте сквера, что сейчас разбит около авиационного колледжа имени Швецова. И вот решено было для строительства домов использовать кирпичи от этой церкви. Это была очень тяжелая работа, ведь требовалось разобрать церковные стены и оббить каждый кирпич. Немало немцев отдали стройке свое здоровье. Осенью 1946 года дом был готов. Когда строительство закончилось, немцев отправили на другой объект, потом куда-то в лагеря, и, думается, немногие вернулись на родину.
А семье моего собеседника была выделена квартира на третьем этаже. Ее верхний ярус и весь четвертый этаж дома выложены из кирпичей церкви Вознесения. Пожилой человек с дочерью ушли, я так и не узнала его имени.
Удивительное рядом, а история - в каждом из нас."